Я пришел в НИИМЭ в 1965 году на должность начальника лаборатории. За 20 лет, проведенных в институте, прошёл путь от начальника отдела, до исполняющего обязанности главного инженера, этот пост я занимал с 1977 по 1978 год. В 1978 году уволился из института. В 1997 году вернулся в НИИМЭ, где и проработал до ухода на пенсию в 2004 году.

Я работал в НИИМЭ почти со дня его основания, успев прежде потрудиться в других организациях, в том числе и в зеленоградских. Но расскажу обо всем по порядку. В 1961 году после окончания МФТИ и аспирантуры меня распределили на предприятие п/я 3100 (позже НПО «Агат»). Мне обещали предоставить жилье с Московской пропиской (с которой в те годы было очень сложно) и работу, которая стала бы  продолжением моих аспирантских исследований. Однако обещания повисли в воздухе, где и провисели два года. Тогда я решил взять карьеру в свои руки и побывать в посёлке Менделеево в ВНИИФТРИ, куда мне также предлагали распределение. Надеялся, перевестись в этот институт. Я поехал туда вместе с товарищем, который хотел получить консультацию по аттестации физических приборов.

На обратном пути, доехав до станции Крюково на автобусе по маршруту: «Менделеево – ж/д станция Крюково», мы вышли на остановке «Кафе "Берёзка"» – собирались перекусить там, а если повезёт, то и пива попить. Было самое начало августа 1963-го, жаркий, солнечный день. На здании школы швейников я заметил вывеску «Отдел кадров», и что-то подтолкнуло меня заглянуть туда. В одной из комнат, я увидел знакомое лицо – молодого человека звали Игорь Букреев. Я встречался с ним в 1958-м в Тбилиси в институте физики грузинской Академии Наук, где Игорь организовывал встречу и размещение в гостинице ученых, прибывших на Всесоюзное совещание по физике низких температур, которое ежегодно проводил в разных городах страны знаменитый физик Пётр Леонидович Капица. Я тоже принимал участие в том совещании, и Игорь вспомнил меня.

Теперь же, как выяснилось, Игорь Николаевич Букреев был директором организованного в Зеленограде в Центре Микроэлектроники НИИ микроприборов МЭП. Этот институт размещался в соседнем здании – в школе металлистов.

Встреча с Букреевым стала, можно сказать, чудом, в одночасье разрешившим все мои проблемы: и с работой, и с жильём. Узнав о моих трудностях, Игорь Николаевич сразу предложил мне и другим молодым специалистам из моей лаборатории в п/я 3100 – всем, кто пожелает – перейти на работу в его институт. Он кратко рассказал о задачах Центра Микроэлектроники и НИИ микроприборов. Я узнал, что Постановление правительства о создании Центра даёт право привлекать на работу на предприятия Центра любых специалистов, предоставляя им жильё с московской пропиской в Зеленограде, как в городе-спутнике Москвы. Я согласился, и уже 5 августа 1963 года, оказался в Зеленограде в НИИ микроприборов Центра Микроэлектроники – позже его стали называть просто Научным Центром.

Я перешел в НИИМП не один – прихватил из своей лаборатории в п/я 3100 человек десять молодых специалистов, выпускников физфака МГУ, аспирантов. На следующий день, не дожидаясь конца месячного испытательного срока, мне предложили выбрать любую квартиру в любом готовом к заселению доме во 2-м микрорайоне. Для своей семьи из трёх человек – я был женат, у нас подрастал сын, – я выбрал двухкомнатную квартиру, неподалёку от будущей площади Юности, напротив 3-го торгового центра. Забегая вперёд, скажу, что в Зеленограде «чудо» с жильём сопровождало меня всю жизнь, вплоть до ухода на пенсию. Позже, когда я уже работал в НИИМЭ, моей семье после рождения дочери предоставили трёхкомнатную квартиру в 4-м микрорайоне. А через некоторое время – я был уже ведущим сотрудником НИИМЭ – выделили трёхкомнатную квартиру с большой кухней и двумя лоджиями в первой кирпичной башне в элитарном доме на площади Юности. Эти башни в городе в шутку именовали Царским селом. «Чудо» с жильем сопровождало меня всю жизнь, как во время работы в Зеленограде, так и потом, вплоть до ухода на пенсию.

Моя самая значительная профессиональная деятельность пришлась в основном на работу в НИИМЭ и НИИИП, и складывалась успешно. Мне, можно сказать, везло. В НИИМП Букреев, учитывая мой аспирантский опыт по исследованию тонких плёнок с напылением в вакууме, направил меня в лабораторию тонких плёнок – начальником научно-исследовательской группы по созданию тонкоплёночных гибридных микросхем. Кроме моей группы, в лаборатории было ещё две: по плёночным сопротивлениям и по конденсаторам, как элементам гибридных микросхем. В лаборатории имелась хорошая многопозиционная вакуумная установка для напыления плёнок из термически нагреваемых испарителей. Я довольно легко влился в коллектив, как ведущий специалист.

Нашей первой разработкой с применением тонкоплёночных гибридных схем стал широко известный приёмник «Микро», работавший в длинном и среднем диапазоне волн. Он был размером с половину спичечного коробка и весил 27 граммов.

Меня привлекли к этой разработке в качестве заместителя главного конструктора по технологии. Помню историю изготовления первого образца. Однажды нам сообщили, что на следующий день институт посетят высокие гости, и надо бы к их приезду изготовить микроприёмник для демонстрации. К этому времени главный конструктор уже отработал схему на дискретных элементах, разработал и изготовил конструкцию приёмника. Отсутствовала только тонкопленочная микросхема. У нас были отработаны технологические процессы изготовления отдельных тонкопленочных сопротивлений, конденсаторов с необходимыми параметрами и тонкоплёночные соединения на плате. Но химическая лаборатория задерживала изготовление масок для напыления слоёв плёнок – их успели сделать только к концу рабочего дня. Как же быть? Ведь на режимном предприятии оставаться после окончания рабочих смен. Однако пришлось сделать исключение и нарушить режим. Мы работали всю ночь, и к утру изготовили нужную схему. В середине следующего дня приёмник был готов и – о, радость! – заработал с первого включения.

Наш «Микро» оказался очень удачной разработкой. Как вспоминал Игорь Букреев: «Когда я в 1964 году привёз этот приёмник в США на съезд радиопромышленников, он произвёл там мировую сенсацию! Статьи в газетах, фотографии: как СССР мог нас обогнать?! В Нью-Йорке, где было около 30 местных радиостанций, острая настройка пришлась в самый раз. «Микро» продавали за валюту во Францию, в Англию и в другие страны. В 1960-х годах за границей за ним стояли очереди. «Микро» пришелся очень кстати и руководству нашей страны. Хрущёв брал эти приёмнички с собой за границу – как сувениры, дарил их лидеру Египта Гамалю Насеру, британской королеве Елизавете II».

В 1964 году выпуск «Микро» вскоре освоили на «Ангстреме», изготовили около 80.000 штук, после чего производство перенесли на завод Минрадиопрома в Минск. До середины 1970-х годов этот приёмник можно было купить в магазинах СССР и во Франции. За изобретение микроприёмника коллективу авторов, в том числе и мне, выдали авторские свидетельства с приоритетом от 11 июня 1964 года. Это было моё второе авторское свидетельство. Впоследствии их было множество во время работы в НИИМЭ.

В лаборатории тонких плёнок я проработал около года. Затем начался самый значительный период моей профессиональной деятельности. Наступило время становления и развития отечественной полупроводниковой микроэлектроники, разработки и освоения в производстве элементной базы для ЭВМ и цифровых устройств. В июле 1964 года меня перевели в полупроводниковую лабораторию на ту же должность. В это время в институте функционировали две таких лаборатории. Одна – куда меня перевели, занималась разработкой диодных матриц по мезотехнологии. Вторая, возглавляемая одним из первопроходцев отечественной микроэлектроники С.А. Горяиновым, вела разработку планарной технологии изготовления микросхем. Горяинов пришел к нам из КБ-1, ныне известном как КБ «Алмаз» или КБ «Алмаз – Антей», где он возглавлял первую лабораторию микроэлектроники.

В это время в НИИМП пришёл работать и возглавил физический отдел Камиль Ахметович Валиев – молодой доктор физико-математических наук, физик-теоретик из Казани. А в январе 1965 года его назначили директором нового НИИ молекулярной электроники, созданного в Научном Центре. Лабораторию Горяинова и часть моей лаборатории вместе с Валиевым перевели в НИИМЭ. Горяинова назначили начальником вновь создаваемого отдела, а меня начальником отдельной лаборатории.

В НИИМП в полупроводниковой лаборатории я успел несколько усовершенствовать техпроцесс напыления омических контактов на мезодиодах, и внедрить защиту кристаллов бескорпусных диодных матриц. Она особо значима для защиты открытых p-n переходов диодов от внешних климатических воздействий и служит укреплению в местах контактов проволочных выводов при операциях по измерениям и сборке в гибридных микросхемах. Этой защитой являлась эмаль ЭП-92, которую из-за зеленого цвета называли «зеленкой». Она долгие годы служила при создании аппаратуры, разрабатываемой в НИИМП для защиты бескорпусных приборов и микросхем.

В НИИМЭ целью нашей лаборатории стал выбор направления в создании изделий микроэлектроники, с последующим внедрением их в опытное производство. Первыми сотрудниками лаборатории №116 были начальники научно-исследовательских групп Моргулис А. и Трайнис Т.П., а также помощник начальника Титов И.А. Кстати, Трайнис всю жизнь, до ухода на пенсию, являлась одним из активных и авторитетных исследователей технологии изделий НИИМЭ и завода «Микрон».

Технологическую базу нашей лаборатории составляли:
– силикатная печь типа К.О., где в запаянных кварцевых ампулах проводились диффузионные процессы;
– вакуумная напылительная установка со стеклянным колпаком типа УВН-1 для напыления металлических плёнок омических контактов;
– пара химических шкафов, используемых для всех химических операций, отмывки пластин и оснастки.

У нас в лаборатории был только один специалист по полупроводниковым приборам – Моргулис, пришедший сначала в НИИМП, а оттуда в НИИМЭ из диодного института МЭП «Сапфир». В нашей лаборатории НИИМП он был ведущим разработчиком диодных матриц. В двух других разрабатывающих отделах – у Горяинова и у Безбородникова основной костяк сотрудников составляли выходцы из Томилинского полупроводникового завода. Они имели опыт разработок полупроводниковых приборов около 5 лет.
Первой разработкой нашей лаборатории стала диодная матрица с общим катодом и общим анодом – как продолжение разработки в НИИМП диодных матриц, только по планарной технологии. Она, как и во всём мире, была принята в качестве базовой.
Первым мудрым решением Валиева по предложению министра Шокина было освоение лучшего планарного транзистора, разработки НИИ «Пульсар» на линейке опытного производства НИИМЭ. Разработка по теме «Микроэлемент-2» была успешно выполнена и началась подготовка линейки на опытном заводе под руководством известного в НИИМЭ и на «Микроне» Голиовца Ю.Г. Впоследствии освоение диодных матриц было признано нецелесообразным.

В начале 1966 года судьба возглавляемого мною отдела №13, созданного на базе нашей лаборатории, оказалась связана с разработкой и внедрением в массовое серийное производство крупных серий полупроводниковых кремниевых цифровых интегральных микросхем. В дальнейшем они составили основную элементную базу большинства отечественных ЭВМ, а также устройств цифровой автоматики и связи оборонного и народнохозяйственного назначения.

Головными заказчиками наших изделии стали: ЦКБ «Алмаз» – применявшее их в знаменитой системе ПВО «С-300»; НИЦЭВТ – применявший их в ЕС ЭВМ «Ряд» в том числе в рамках СЭВ с участием более 30 институтов КБ и предприятий Советского Союза, Болгарии, Венгрии, ГДР, Кубы, Польши, Румынии, Чехословакии. К этим сериям относится транзисторно-транзисторные микросхемы (ТТЛ ИС) серий 155, 133, 130, 131, 158, 136, 530, 533, 555, представляющие параметрический ряд, охватывающий широкий диапазон по быстродействию и потребляемой мощности. К ним же относятся и первые отечественные быстродействующие интегральные микросхемы на токовых ключах с эмитерно-связанной логикой (ЭСЛ ИС) серии 137. Разработанные серии являлись ИС основной элементной базой ЭВМ и цифровой аппаратуры третьего поколения, после электронных ламп и дискретных полупроводниковых приборов. Разработанный комплекс ИС принёс широкую известность НИИМЭ и заводу «Микрон».

В значительной степени разработка и серийное массовое производство этого комплекса интегральных схем, и широкое их применение, в том числе в важнейшей аппаратуре, было оценено присвоением К. А. Валиеву звания лауреата Ленинской премии СССР. Он был избран членом-корреспондентом Академии Наук СССР, а позже академиком.
Шестеро сотрудников НИИ и завода были удостоены звания лауреатов Государственной премии за разработанные к 1973 году микросхемы, в том числе и я – руководитель работы. Также награды получили: Щетинин Ю.И., Крамаренко О.Л., сотрудник отдела Журавлёв Ю.Д., главный конструктор НИИМЭ, заводчанин «Микрона» Дьяков Ю.М., заместитель по производству (фактический директор завода) начальник «кристального» цеха Еремеев М.П. Впоследствии меня избрали академиком Международной Академии информатизации (МАИ).

Позже я размышлял, почему важнейшее направление по разработке ТТЛ и ЭСЛ микросхем Валиев предложил ввести мне, моему отделу? Ведь два других отдела – Горяинова и Безбородникова на тот момент были гораздо более продвинутыми и в смысле опытности руководства, и по составу сотрудников. Думаю, Валиев интуитивно чувствовал, что мне как выпускнику МФТИ, можно доверить решение самых сложных научно-технических задач. В одном из сборников, посвящённых юбилейным датам МФТИ, мне попалась на глаза фраза известного космонавта Юрия Батурина – выпускника физтеха. Его спросили: «Чем отличается выпускник физтеха от выпускника не физтеха?» Он ответил: «Выпускник физтеха отличается тем, что берётся решать любую поставленную задачу, даже если предмет ему  недостаточно знаком. Всесторонне исследует вопрос и найдет совершенно нестандартное решение. От задачи не отказывается, зная, что решение есть всегда».

Камиль Ахметович уважал физтех и физтеховцев. В конце жизни, будучи академиком, директором ФТИ РАН, он даже создал на физтехе кафедру по одному из самых современных направлений в науке и технике – «Квантовые компьютеры», основоположником которого в нашей стране он является.

Как я уже говорил, период работы в НИИМЭ был самым значимым в моей карьере, особенно работа в должности начальника разрабатывающего отдела №21 (ранее №13) – до назначения меня заместителем главного инженера с февраля 1974 года. Говорят, у каждого человека в жизни есть период, когда он сначала работает на свой авторитет, а после авторитет работает на него. Так было и в моей жизни. Мне повезло встретиться с Валиевым, который в меня поверил. А встреча с человеком, который в тебя поверит – это большое счастье!

Крепко запомнился мне напряжённый и трудный период завершения и последующего внедрения в производство первых четырёх цифровых интегральных схем, разработанных в первой ОКР «Логика-2» – особенно при оформлении технологической и конструкторской документации в ходе приёмки темы госкомиссией. Значительную помощь в оформлении документов оказали формировавшиеся отделы главного технолога (Казуров, Томфельд) и главного конструктора (Журавлёв, Кузнецов). Они приводили эскизную документацию нашего отдела в соответствие с системой технологической и конструкторской документации, которая требовалась для передачи на производство. При внедрении на заводах главную роль взял на себя отдел внедрения (Брук, Горнев). Они занимались составлением планов и передачей документации, организацией стажировки и другими связями с заводами. С уже состоявшимися полупроводниковыми заводами (например, Фрязинским) работать было проще. Сложнее всего было сотрудничать с заводом в Павловском Посаде, который занимался выпуском гибридных схем.

Уже к 1975 году моим отделом был разработан комплекс порядка 10 серий, состоящих примерно из 100 типов ИС. Эти схемы были внедрены примерно на 10 заводах отрасли, включая ПО «Интеграл» в Минске и Фрязинский завод полупроводниковых приборов. По данным ЦКБ «Дейтон», в 1975-1976 годах выпуск наших серий составлял около 40% выпуска ИС в отрасли, из них более 80% составляли ИС, разработанные в ОКР «Логика-2» и «Логика-1В ТТЛ». По состоянию на 1981 год с начала производства заводами отрасли было выпущено около полутора миллиардов штук ИС с ежегодным выпуском более 300 миллионов штук. К этому времени уже были завершены разработки систем ЕС ЭВМ, комплекса ПРО С-300 с применением перечисленных серий, и начато массовое применение ТТЛ ИС в различной аппаратуре. Выпущенный в 1974 году библиографический указатель, в разделе "Применение ИС Логика-2" в узлах и блоках ЦВМ содержал 142 наименования. В этой связи вспоминается фраза из юбилейного поздравления ИТМиВТ: «С полным правом вы можете гордиться тем, что в каждой современной отечественной ЭВМ есть плоды вашего труда (немного найдется таких людей в стране)».

Выполнение такой масштабной работы было возможно только усилиями всего коллектива НИИМЭ и завода «Микрон», становление и развитие которых обязано, прежде всего, таким людям как Валиев К.А., Дьяков Ю.Н., Безбородников Б.А., Лубашевский А.В., Казёнов Г.Г., Голубев А.П., Орлов Б.В., Журавлёв Ю.Д., Казуров Б.И., Глазычев Д.И., Худяков К.И., Просий А.Д., Брук В.А., Горнев Е.С. Главному инженеру завода Федоренко Ю.С., начальникам цехов Еремееву М.И., Латушкину, Громовой С.А., начальникам механических цехов, службе отдела кадров, возглавляемой Щербаком П.С., планового-экономического отделу и ОТиЗ, научно-техническому и техническому отделам и многим другим.

Велика заслуга и всех сотрудников моего отдела: Щетинина Ю.И – главного схемотехника и главного конструктора многих микросхем отдела, Крамаренко О.Л. – бессменного главного разработчика диффузионных процессов, формирующих активные и пассивные элементы микросхем, отличавшегося фантастической трудоспособностью. Много сделали для успеха: Назаров С.И., возглавлявший на первом этапе (1967-1969 годы) лабораторию измерений, Винокуров Н.И., Трайнис Т.П., Тимофеева А.П., Удалова Ю., Шкуропат Н.И., а также наладчики и операторы процессов.

Из обширной номенклатуры разработанных нами интегральных схем (схемотехнических аналогов продукции американской фирмы T.I., широко применяемой в цифровой технике – SN 54/74 и других серий), хочу отметить две разработки собственных оригинальных интегральных схем, чьи параметры задали основные наши заказчики: НИЦЭВТ и ЦКБ «Алмаз». Эти изделия сыграли важнейшую роль в создании сложной аппаратуры, для которой были созданы.

Сначала расскажу о первой из этих разработок. В 1973 году руководство поставило перед нами задачу по модернизации ЭВМ ЕС 1030м. По инициативе отдела анализа оригинальной идеи, предложенной разработчикам этой машины группой специалистов Казанского завода ЭВМ, была создана оригинальная многофункциональная схема 155ХЛ1 – ячейка матричной однородной структуры, не имеющая аналогов в мире. Эта схема позволила заменить не меньше пяти интегральных схем. Вместе с применением ряда интегральных схем расширенной к тому времени серии 155, 131 и серии 130, нам удалось значительно сократить общее число применяемых в ЭВМ ТЭЗов (типовых элементов замены) – основных конструктивно-функциональных элементов.

В результате, количество интегральных схем уменьшилось в три раза, ТЭЗов – в 2,5 раза, что привело к сокращению вдвое количества стоек ЭВМ ЕС 1030м. Производительность компьютера увеличилась при этом втрое. Разработка интегральной схемы 155ХЛ1, а также ряда устройств ЕС 1030м и ЭВМ в целом – выполнены на уровне изобретений. По ним получены 12 авторских свидетельств. Вместе с разработчиками Казанского завода авторами от НИИМЭ, кроме меня, являются, Щетинин Ю.И. и Кремлёв В.Я.
С 1976 года мы проводили широкое патентование полученных решений за рубежом и получили около 100 патентов в странах СЭВ и наиболее развитых капстранах, в том числе в США, Англии и Японии. Патентная чистота имела большое значение при экспорте ЭВМ ЕС 1030м за рубеж. Всего было продано более 100 ЭВМ, в основном в ЧССР и в Индию. За экономический эффект от внедрения наших разработок авторам выплатили денежное вознаграждение. Его хватило, чтоб оплатить выделенную мне автомашину Жигули 11-й модели.

Теперь несколько слов о второй разработке.

Несколько в стороне от разработанного комплекса ТТЛ и ЭСЛ интегральных схем стоит одна из важнейших оригинальных работ не имеющая отечественных и зарубежных аналогов, и выполненная в тот же период (1973-1974 годы) в рамках НИР «Импульс-ФА» и ОКР «Импульс-ФА1» (главный конструктор Щетинин Ю.И.). Это схема управления фазированных антенных решёток, объединяющая в себе как маломощную логическую часть, так и мощные формирователи токов в типовом малом корпусе, пользуемые в сериях ТТЛ. Для этих целей использовалось несколько ТТЛ ИС маломощной серии 136, а также ИС мощного формирователя тока серии 146 и дискретных резисторов и конденсаторов, объединённых на печатной плате. Такая конструкция имела большие габариты, снижающие характеристики АФАР. Кроме того серийное изготовление АФАР, содержащих до 15.000 ячеек фазовращателей, требовало больших затрат.

Решение разместить в одном кристалле логической части в виде ТТЛ ИС и управляемые в свою очередь от ТТЛ ИС серий 130, 133, 136 и других устройств, системы С-300, и практически линейной схемы – формирователя тока, управляющего непосредственно ферритовым фазовращателем, потребовало решения целого ряда схемотехнических и технологических проблем. 

Задача была решена нашим отделом и получила высокую оценку от разработчиков системы ПРО С-300.

В годы директорства Камиля Ахметовича Валиева, в созданном им большом коллективе института царила благожелательная обстановка. Директор лично принимал решение о приёме на работу руководителей подразделений и инженеров. Проводил с ними беседы в присутствии представителей партийной и профсоюзной организации, а также руководства подразделений, куда принимались сотрудники.

Пребывание в НИИМЭ запомнилась мне постоянно действующим научно-техническим советом (НТС), который собирался на заседания еженедельно в одно и то же время. На Совете рассматривали и обсуждали планы работы, научно-технические отчеты о подготовленных к государственной приёмки НИР и ОКР, изучали заявки на изобретения, заслушивали доклады специалистов об интересных новостях в области микроэлектроники. Иногда здесь же проводили «мозговые штурмы», посвящённые перспективам развития микроэлектроники.
Особую атмосферу на Совете создавали физики-теоретики из группы при Валиеве. Их присутствие заставляло выступающих тщательнее готовить доклады и сообщения. Валиев сам вёл заседания и умел сделать их интересными. Иногда на заседаниях, кроме членов совета, присутствовали желающие принять участие в обсуждении интересных вопросов – полный кабинет желающих набивался.

Заслугой руководителя считаю и создание хорошей научно-технической библиотеки, сотрудники которой составляли тематические указатели литературы по направлениям работы НИИМЭ. Наших специалистов по заказу обеспечивали литературой по обменному фонду с Московской научно-технической библиотекой.
«Дух» НИИМЭ, благоприятную и доброжелательную рабочую обстановку обеспечивали коллективы общефункциональных подразделений: планово-экономического отдела, ОТиЗа, Первого отдела и других.

Что касается вопроса о молодежи, работал ли я с нею, могу сказать, что сам я всегда относился ко всем сотрудникам в коллективе, независимо от их возраста, одинаково и ценил всех по их делам, творческому потенциалу, ответственному отношению к порученной работе. Считал и считаю, что сотрудники должны всю жизнь учиться, в том числе впитывать полезное и от окружающих, и от руководителей. Тем более, что в то время все мы были молоды, а учителем считался тот, у кого учатся. Позже, вспоминая обо мне, многие называли учителем и меня.

В 1978 году я уволился из НИИМЭ и до 1997 года работал на других предприятиях. В период 1978-1986 годов я снова трудился в НИИ микроприборов – начальником объединённого крупного коллектива-технологов (подразделения разработчиков гибридных схем, проводниковых схем и приборов собственного применения, печатных плат, общей технологии – разработчиков технологии и технологического сопровождения при изготовлении разрабатываемой НИИМП аппаратуры, создаваемой на заводах в основном связанных с космической областью и т.д.) – начальником отделения комплекса и и.о. главного технолога НИИМП. В этот период я поддерживал связи только с моими друзьями из НИИМЭ.

Дальнейшая моя работа в НИЦЭВТе НПО «Персей» в МРП в должности заместителя генерального директора НПО «Персей» по науке, замдиректора НИЦЭВТ, была тесно связана с НИИМЭ и заводом «Микрон» по линии изготовления на заводе комплекта из нескольких сотен типов БИС на базовом матричном кристалле ИЗООБ, по проектам схем НИЦЭВТа, для комплектования двух моделей в ЕС ЭВМ: ЭВМ ЕС 1181 и ЕС 1195, которые были  разработаны и изготовлены на Минском заводе ЭВМ.

Госкомиссия приняла их, но в серию эти ЭВМ запущены не были. Шли уже 1990-е годы – годы развала СССР, фактического распада НПО «Персей» и НИЦЭВТа. Часть НИЦЭВТа продолжала вести разработку супер-ЭВМ, но, как и большинство разработчиков серьёзной цифровой аппаратуры в стране – с использованием зарубежной элементной базы. Я курировал и координировал работы со стороны НИЦЭВТа, а со стороны НИИМЭ чаще всего общался с заместителем главного инженера Неклюдовым В.А., главным конструктором базового матричного кристалла Поповым В.И., и куратором от завода.

В эти годы было немало проблем, в том числе с финансированием (оплатой) работ завода «Микрон» со стороны НИЦЭВТа, которые с большим трудом удавалось решить с помощью убеждения. Я ушёл из НИЦЭВТа в 1997 году. Моё возвращение в НИИМЭ состоялось в том же 1997-м по приглашению Г.Я. Красникова. Но поскольку каких-либо следов от моей работы в НИИМЭ в этот период не осталось, заканчиваю воспоминания о моей деятельности в институте. Из НИИМЭ я вышел на пенсию в 2004 году в возрасте почти 70 лет.

На сегодняшний день моих сослуживцев осталось немного. Иногда созваниваюсь с Е.С. Горневым, реже с Г.Я. Красниковым. Мы поздравляем друг друга с юбилеями, с днём рождения и другими праздниками. Я с интересом слежу за жизнью НИИМЭ и завода «Микрон». До недавнего времени, как акционер, старался приезжать на собрания, читаю и смотрю все новости, связанные с институтом.
Хочу пожелать НИИМЭ вот что. Пусть бы институту, как это было при К.А. Валиеве, поручили в установленный срок разработать и освоить выпуск современной элементной базы для самых важных оборонных систем и народнохозяйственных нужд. Думаю, на выполнении такого задания в НИИМЭ сформировался бы коллектив нового уровня, который было бы очень полезно обогатить сторонними специалистами, привлеченными к работе на льготных условиях.